Речь идет о первой трудовой коммуне для беспризорных детей, основанной в 1924 г. по инициативе председателя ГПУ Дзержинского. Принцип, положенный в основу ее деятельности, гласил, что преступники должны воспитываться в условиях полной свободы. Главной проблемой являлась организация бывших правонарушителей.
Она была решена следующим образом: перед началом реализации замысла два основателя коммуны «Болшево» побеседовали с заключенными Бутырской тюрьмы в Москве. Это были подростки и юноши, осужденные за грабеж, воровство, бродяжничество и т. д. Предложение ГПУ гласило: мы даем вам свободу, возможность культурного развития, учебы/участия в строительстве, которое ведет Советская страна. Хотите ли вы идти с нами и основать коммуну?
Поначалу беспризорники были недоверчивы. Они не хотели и не могли понять, как это вдруг то самое ГПУ, которое арестовало их, теперь собиралось дать им свободу. Они предполагали, что за этим предложением кроется какая-то хитрость и решили перехитрить ГПУ. Как выяснилось позже, они договорились осмотреться на месте, а потом сбежать, чтобы снова промышлять грабежом и воровством.
Видеолекция 2. «Путевка в жизнь» и Болшевская трудовая коммуна
15 парней получили одного руководителя, деньги на электричку и пропитание. Им дали также полную свободу уходить и возвращаться, как и когда им будет угодно. Оказавшись на территории, где еще предстояло создать коммуну, вчерашние заключенные обшарили все кусты и закоулки в поисках спрятавшихся солдат.
Наткнувшись на железную решетку, они подумали, что это ограждение, почувствовали недоверие и решили убраться подобру-поздорову. Но их успокоили, убедив, что ничего подобного и не планировалось. Они остались и не разочаровались. С помощью только этих 15 «первооткрывателей» численность членов коммуны была доведена сначала до 350, а потом и до 1000 человек.
Например, они составили список, в который внесли имена 75 своих товарищей, сидящих в тюрьме, и поручились за них. Затем сами же отправили делегацию в тюрьму и привезли этих ребят.
Теперь возникла проблема наилучшей организации работы. Решили наладить производство обуви для окрестного населения. Парни все урегулировали сами. Они создали коммуны, которые решали вопросы быта, труда, проведения вечеров культурного досуга. Заработок составлял поначалу примерно 12 рублей в месяц при бесплатных питании и размещении.
Сельские жители запирались, охваченные страхом, и резко протестовали против создания коммуны беспризорников. Чтобы воспрепятствовать этому, они направляли петиции в адрес советского правительства.
Но постепенно началась культурная работа. Был построен клуб, создан театр. И в их работу вовлекались крестьяне из близлежащих сел и деревень. С течением времени взаимопонимание между бывшими беспризорниками и жителями окрестностей наладилось настолько, что ребятам стали отдавать в жены девушек из деревень и городков, расположенных по соседству.
Шаг за шагом маленькие предприятия превращались в фабрики по производству спортивного инвентаря. В 1929 г. существовала обувная фабрика, на которой производились ежедневно 400 пар обуви и 1000 пар коньков, а также одежда. Теперь заработок составлял от 18 рублей для вновь пришедших до 100–130 для старожилов. Рабочие отчисляли 34–50 рублей на организацию отдыха, питание, жилье, одежду, 2 % уходило на оплату учреждений культуры.
Болшевская трудовая коммуна № 1 1924 г.
Проблема, с которой сталкивались новички, заключалась в том, как поддержать свое существование. Ответ гласил: мы предоставим вам кредит до тех пор, пока вы не начнете зарабатывать в полном объеме.
На предприятии существовала такая же система самоуправления, как и на предприятиях всего Советского Союза. Действовали избиравшееся коллективом правление, состоявшее из трех человек, и орган представителей коллектива, имевший своей задачей наблюдение за деятельностью правления.
В состав культурно-политического отдела входило несколько комиссий, к работе которых привлекались вновь прибывавшие правонарушители. Численность членов коммуны постоянно росла. Если в 1924–1925 гг. беспризорники еще опасались вступать в свободную коммуну, то несколько позже их наплыв так возрос, что коллектив предприятия выдвинул блестящую идею — перед приемом новичков в сообщество устраивать им экзамен.
Этот экзамен должен был доказать, что испытуемый — действительно беспризорный преступник, а не, скажем, рабочий, не находившийся в конфликте с законом. «Экзаменаторы» самым тщательным образом разузнавали, где был арестован испытуемый, какие преступления он совершил, как он их планировал, с какими тюрьмами он познакомился, каково их внутреннее устройство и т. д. Если новичку не удавалось удовлетворительно ответить на эти вопросы — а члены проверочной комиссии очень хорошо разбирались в том, о чем шла речь, — то в приеме в коммуну ему отказывали. Следовательно, не принимали тех, кто не был в заключении.
Список кандидатов предлагался общему собранию коммуны. На собрании новичок должен был рассказать о себе. Если его не знали, два члена коммуны получали задание заботиться о своем новом товарище. Кандидатский стаж продолжался шесть месяцев. Если испытуемый достойным образом проявлял себя, его окончательно принимали в коммуну.
Если он оказывался неприемлемым, то мог беспрепятственно уйти.
Постепенно образовались библиотека, шахматный клуб, маленькая коллекция произведений искусства, был создан кинотеатр. Вся эта сеть учреждений культуры не руководилась сверху — ею управляли коммунары, избранные на соответствующие должности. Возникли и так называемые конфликтные комиссии. Тот, кто допускал упущения в работе или опаздывал, получал публичный выговор.
Повторные нарушения наказывались вычетами из зарплаты. В случаях самых тяжелых нарушений использовалось следующее средство: коммуна осуждала провинившегося на один или два дня ареста. «Арестанту» давали записку с адресом соответствующей тюрьмы в Москве. Он ехал туда без какого бы то ни было сопровождения или наблюдения, сидел день-два взаперти и, радостный, возвращался назад.
В течение первых трех лет к 320 юношам присоединились 30 девушек. Но это не вызывало проблем сексуального характера, так как юноши поддерживали отношения с девушками из окрестностей. В ответ на мой прямой вопрос об этой проблеме руководитель коммуны заявил, что члены коммуны испытывали в отношениях друг с другом трудности сексуального свойства, но грубые эксцессы были редкостью. Жизнь упорядочилась сама собой благодаря возможности наслаждаться любовью без каких-либо ограничений.
Коммуна «Болшево» может считаться образцовьм примером воспитания молодых преступников, базирующегося на принципе самоуправления и неавторитарного изменения структуры характера. К сожалению, такие коммуны остались отдельными, изолированными друг от друга учреждениями, и в последующие годы этот принцип по непонятным причинам больше не применялся. Доказательством тому служат отчеты за 1935 г. (Не следует забывать, что мероприятия, проводившиеся в 1935 г., осуществлялись уже в такой обстановке, когда всеобщее попятное движение к авторитарным методам руководства обществом становилось все более заметным.)
Источник: bookitut.ru
Коммуна имени Ф. Э. Дзержинского
Коммуна имени Ф. Э. Дзержинского — детская трудовая коммуна для беспризорников и несовершеннолетних правонарушителей, основанная в 1927 году в посёлке Новый Харьков (пригород Харькова в то время, а сейчас район ХТЗ). С 20 октября 1927 до 1 июля 1935 года коммуной руководил А. С. Макаренко.
История
В 1930 году в коммуне был открыт рабочий факультет Харьковского машиностроительного института, в 1932 года — завод электроинструментов, затем — завод плёночных фотоаппаратов.
С 1933 года коммуна первой в СССР среди детских заведений перешла на полное самообеспечение. С 1934 года здесь работала средняя школа.
В коммуне получили дальнейшее развитие воспитательно-педагогический опыт Колонии имени Максима Горького и идеи соединения обучения с производительным производственным трудом.
Вскоре после развёртывания в коммуне производства электродрелей (тогда они назывались электросверлилками) и фотоаппаратов была осознана важность выпускаемой продукции для обороны страны (электродрели широко применялись на авиационных и других машиностроительных заводах, фотоаппараты — в войсках для разведки). Продукция коммуны вносится в производственные планы, предполагается дальнейший рост объёмов производства (причём ускоренный — предвоенное время), в связи с чем на фабрике появляется всё больше взрослых рабочих, оборудование стараются использовать в несколько смен. А. С. Макаренко сначала переводится с должности руководителя коммуны на должность помощника по педагогической части, а потом — и вовсе в аппарат НКВД в Киев, в отдел трудовых колоний, где пытается распространять свой воспитательный опыт на всю Украину.
7 января 1939 года Харьковская трудовая коммуна была преобразована в промышленный комплекс и переименована в Харьковский комбинат НКВД СССР им. Ф. Э. Дзержинского
Воспитанники и воспитатели колонии
Среди наиболее известных воспитателей и воспитанников Колонии:
- Калабалин, Семён Афанасьевич (1903—1972) — воспитанник Колонии, одно из главных действующих лиц Педагогической поэмы (назван Семёном Карабановым). Позже — физрук Коммуны им. Ф. Э. Дзержинского, орденоносец-фронтовик и заведующий целым рядом детских домов, где жили и трудились по заветам Макаренко.
- Макаренко, Антон Семёнович (1888—1939) — основатель и руководитель Колонии с 1920 по 1928 годы.
- Терский, Виктор Николаевич (1898—1965) — организатор и руководитель внеклассной работы в Колонии (а впоследствии, и в Коммуне), ближайший сподвижник А. С. Макаренко (В «Педагогической поэме» — В. Н. Перский).
- Конисевич, Леонид Вацлавович (1914—1993) — первый орденоносец среди выпускников Коммуны им. Дзержинского.
- Токарев, Иван Демьянович (1920—2014) — старейший из живших в России воспитанник А. С. Макаренко по Коммуне им. Дзержинского в России, орденоносец, полковник запаса.
Отражение в литературе
Деятельность коммуны А. С. Макаренко описал в книгах :
- Марш 30 года (1932)
- «Мажор»,
- ФД-1 (1932)
- Флаги на башнях (1938) и др.
Наиболее полные сохранившиеся воспоминания воспитанников Макаренко также относятся к коммуне им. Дзержинского
- Конисевич Л. В. Нас воспитал Макаренко (pdf). — Челябинск: Челябинский областной институт повышения квалификации и переподготовки работников народного образования, 1993. — ISBN 5-87184-030-2. — Ч. 1 (htm); Ч. 2 (htm); Ч. 3 (htm); Ч. 4 (htm); Приложение (htm).
- Воспитанники Макаренко. Иван Токарев (обложка книги) (основной текст)// авт.-сост. и науч. ред. к. п. н. В. М. Опалихин, авт. интервью и очерка — М. С. Фонотов, журналист. Челябинск: Изд-во Челябинского ИРПО, 2013. 316 с. ISBN 978-5-93407-054-1. Обнародовано в электронном виде с разрешения рук. издат. проекта к. п. н. А. И. Кузнецова и авт.-сост. и науч. ред. к. п. н. В. М. Опалихина.
О численности воспитанников Коммуны по годам
В статье о Коммуне на «Макаренкиане» Полтавского НПУ им. В. Г. Короленко приводятся следующие данные по численности воспитанников Коммуны в разные годы:
Источник: sunmuseum.ru
ОРГАНИЗАЦИЯ ВОСПИТАТЕЛЬНОГО ПРОЦЕССА В КОММУНАХ
После долгих хлопот в феврале 1909 года было получено разрешение открыть новое общество под названием «Детский труд и отдых», фактически продолжающее и развивающее традиции «Сетлемента». Снова дети и подростки заполнили многочисленные комнаты своего дома в Вадковском переулке, где начали работать детский клуб и детский сад. Была открыта экспериментальная начальная школа, в которой педагоги пытались по-новому вести учебные занятия в рамках обычной школьной программы, применив усовершенствованные методы преподавания и оживив школьную атмосферу.
Пришлось отказаться от внешней «республиканской» формы организации детей. От группировки детей по принципу товарищества перешли к их объединению в клубах по интересам. Труд воспитателей оставался неоплачиваемым, а содержалось общество на частные взносы и пожертвования. Работать приходилось в условиях тайного и явного полицейского надзора, часто проводились обыски, угроза закрытия висела над учреждением.
У Станислава Теофиловича возникает мысль о возобновлении работы летней детской трудовой колонии как постоянного учреждения с сельскохозяйственным участком. Устройство колонии давало возможность создать подходящие условия для проявлений настоящей детской жизни, свободной от внешних наслоений, сложившихся под неблагоприятны влиянием дурных сторон окружающей жизни взрослых.[5]
ОСОБЕННОСТИ ВОСПИТАНИЯ В ТРУДОВОЙ КОЛОНИИ «БОДРАЯ ЖИЗНЬ»
В мае 1911 года на 15-й разъезд Брянской железной дороги, на территорию нынешнего стадиона «Труд» (тогда в этом месте был лес) прибыла группа детей со своими руководителями, Станиславом Теофиловичем и Валентиной Николаевной Шацкими. Это были дети московской окраины, Марьиной Рощи, из семей рабочих, не имевших возможности создать для них нормальные условия жизни.
Она познакомилась с Шацким в Москве в созданном им обществе «Детский труд и отдых». Маргарита Кирилловна принимала самое активное участие в делах общества, оказывала ему финансовую поддержку. Зимой 1911 года она предложила Шацкому устроить на её земле постоянную колонию для летнего отдыха детей. Она обещала обеспечить это дело средствами на обустройство колонии, на постройку необходимых сооружений.[11]
Дети прибыли почти в лес. К их приезду был построен барак. Большой, двухэтажный с хорошей террасой и двумя балконами на север и юг по всей длине второго этажа. Кроме того из остатков от постройки сколотили шалаш, туда поставили металлическую плиту. Это было первой кухней.
Самую трудную корчёвку произвели рабочие, но создать для себя нормальные условия жизни предстояло самим детям.
Вместе с Шацким для организации детской жизни прибыло несколько молодых людей, бывших его воспитанников в московских обществах. Среди них был студент Строгановского училища А. Гаврилов, будущий создатель изостудии в колонии. Первая группа колонистов состояла из 25 детей постарше, потом приехали и остальные. Всего в первое лето здесь было 47 мальчиков и девочек в возрасте от 7 до 16 лет.
Шацкий сразу предоставил детям возможность самим решать свои дела. Все важные вопросы жизни решались на собраниях, которые проводились каждый день. На одном из первых собраний дети назвали свою колонию «Бодрая жизнь». Вместе со взрослыми колонисты решили, что основой их жизни должен быть труд. Однако, по мнению Шацкого, труд детей должен быть, в отличие от труда взрослых, прежде всего образовательным.[15]
Работа началась сразу. Разделились по возрасту и интересам на группы и бригады, выбрали «заведующих» и «бригадиров». Появились рабочие бригады по благоустройству территории из мальчиков 14-16 лет, которые вместе с Шацким и другими педагогами выкорчёвывали пни, прокладывали дорожки, достраивали помещения и выполняли другие трудовые работы. Младшие дети вскапывали землю, закладывали огород, высаживали ягодники и яблоневый сад. Девочки были направлены на кухню, в пекарню, прачечную и общежития для обустройства домашнего хозяйства.[16]
Педагоги стремились организовать жизнь детей так, чтобы через труд они учились самообслуживанию, получали навыки жизни в коллективе, приобретали разносторонний жизненный опыт из контактов с окружающим миром. На общественный труд отводилось по пять часов в день.
На следующий год в колонию прибыло 55 детей. К этому времени здесь появились коровы, лошадь, куры и гуси, за которыми ухаживали сами дети. В ближайшие годы число колонистов возросло до 100-150 человек.
Ребята издавали свой рукописный журнал «Наша жизнь», в котором обсуждали свои общественные и хозяйственные дела.
Наблюдая за жизнью детей, их интересами и способностями, Шацкий приходит к выводу, что необходимо создать условия и для их полноценного умственного развития, открыть школу — а значит, обеспечить постоянное пребывание колонистов в «Бодрой жизни», но для этого требовалось резко увеличить финансирование колонии, что пока не представлялось возможным. До 1918 года колония существовала главным образом за счёт средств общества «Детский труд и отдых» и М.К. Морозовой.
В работу колонии революция внесла коренные перемены. С 1918—1919 учебного года летняя колония преобразуется в постоянную, где на средства государства воспитываются дети-сироты. В это время начинают проводиться учебные занятия, а затем организуется школа для детей, живущих в колонии. Педагоги под руководством Шацкого составили свои учебные программы, которые опирались на личное творчество ребёнка и на опыт «Бодрой жизни». Колония получает возможность развернуть широкую общественную деятельность в деревне среди крестьян.
В октябре 1918 года декретом ВЦИК РСФСР было утверждено «Положение о единой трудовой школе». В школе устанавливалось две ступени: первая от 8 до 13 лет, вторая от 14 до 17 лет. В колонии стала действовать девятилетняя школа. Возникли новые заботы: необходимо было приспособить помещения к зимним условиям. В первую очередь строятся общежития.
Учебные занятия проводятся на «Морозовской даче».
Идеи декрета и общие направления реформы школы были близки Станиславу Теофиловичу. Он сразу включается в напряжённую работу. Теперь-то он наконец получил возможность применить разработанные им педагогические идеи к строительству новой школы.
В начале 1919 года Шацкий и его соратники — В.Н. Шацкая, А.А. и Е.Я. Фортунатовы, Н.В. Всесвятский — обратились в Наркомпрос с предложением о создании Опытной станции по народному образованию, представив её проект. 16 мая 1919 года «Положение о Первой Опытной станции Наркомпроса» было утверждено.
Первая опытная станция по народному образованию создаётся в составе двух отделений: сельского — в Калужской области, на базе «Бодрой жизни», и городского — в Москве. Директором станции в целом был назначен сам Шацкий, а его жена стала заведующей школой «Бодрая жизнь».[34]
Осенью 1919 года в состав деревенского отделения вошли 10 сельских школ первой ступени с центром в «Бодрой жизни» и два детских сада (в Угодском заводе и Пяткино). К началу 1920 года станция уже объединяла 15 школ, в том числе в Малоярославецком (Добринская, Белоусовская, Угодско-Заводская, Передольская и другие) и Боровском районе (Белкинская, Кривская, Кабицинская, Самсоновская). С начала 1920-х годов колония стала принимать на постоянное проживание и обучение не только московских детей, но и детей из окружающих деревень, особенно на вторую ступень обучения. Кроме того, на второй ступени (5-9 классы) учились «приходящие» из соседних деревень, которые жили у себя дома.
Цели Первой опытной станции в «Положении» определялись так: «Содействовать культурному строительству республики путем организации и постановки всевозможных опытов и исследований в области культурной работы всех ее видов». Поэтому в задачи Станции входила не только организация учебного и воспитательного процесса с детьми, но и проведение активной работы среди окружающего населения, участие педагогов во всех видах деятельности на деревне.
Педагоги станции под руководством Шацкого начали последовательно изучать жизнь крестьян во всех её аспектах. Они деятельно участвовали в просвещении народа, создавая опорные пункты по ликбезу. В эту работу широко вовлекались старшие колонисты. Они устраивали для крестьян концерты и спектакли, обучали сельских ребятишек выращивать цветы в палисадниках, вели борьбу за чистоту и гигиену в домах и на улицах.
Особую заботу Шацкий проявлял о подготовке сельских педагогов. С первых дней работы станции были организованы еженедельные курсы для учителей из школ, входящих в состав станции. Приезжали сюда и учителя из отдалённых селений. Шацкий обучал своих курсантов не только методикам преподавания, но и проведению исследования детской жизни, а также жизни сельского населения.
Учитель Величковской школы А.И. Пронин вспоминал, что свою работу на курсах они начинали с самообслуживания: готовили для себя завтраки, обеды и ужины, а затем работали рубанком, лопатой и пилой. Надо было, как требовалось и от колонистов, сделать все вовремя и сдать дежурство в безукоризненном порядке. Уроки музыки, физкультуры, организации туризма или детского труда на огороде и скотном дворе — все это проводилось для учителей наряду с решением главной задачи — организации учебного процесса в школах.[27]
Писатель П.С. Романов после посещения Станции, где он выступал перед курсантами и колонистами, написал рассказ «Огоньки», в котором прекрасно передана удивительная атмосфера, царившая по воскресным вечерам на «даче Морозовой».
Ядром коллектива Станции стала группа творчески настроенных учителей, которая приняла разработанную Шацким программу исследований и стремилась реализовать её в различных областях педагогической науки. Это были Теодор Теофилович Шацкий (брат Станислава), Е.А. Шацкая (жена Теодора), Е.А. Фортунатова и М.Н. и Л.Н. Скаткины (преподаватели).
Результатом работы Первой опытной станции в области теории и методики преподавания явились многочисленные методические разработки для учителей, учебные пособия и теоретические статьи по педагогике. В этот период Шацкий читает лекции в Москве, Калуге и на Угодском Заводе, в самой колонии для российских и иностранных педагогов.
Изменилась ли жизнь детей с открытием Опытной станции? Трудовые заботы колонистов остались прежними, но хозяйство расширилось, а труд стал включать в себя больше научных знаний. Преподаватель С.М. Зепалов, работавший в колонии агрономом, описывает в своих дневниках, как с начала 20-х годов он проводил для колонистов и учителей научно-популяризаторскую работу в области агрономии и естествознания. Ставилась задача возможного привлечения молодёжи в сторону изучения местного края. С таковой целью при школе-колонии с октября по июнь с тремя возрастными группами проводилась систематическая работа по вступлению в изучение полеводства, животноводства и распределению естественной растительности в бассейне реки Репинка на основе существующих местных условий.[3]
В 1925 году было построено новое двухэтажное здание школы — деревянное строение с причудливой шатровой крышей. В нем разместились 5-9 классы, и условия учебного процесса существенно улучшились. В этом году в колонии обучалось 200 детей, из них 88 проживало в интернате, остальные были приходящими. Интересно проследить социальный состав колонистов.
Все 30 учащихся первой ступени — из семей крестьян, а на второй ступени половину составляли крестьянские дети, остальные — из рабочих и служащих. Значительное место в жизни колонии занимало искусство. Шацкие старались привить детям любовь к музыке, литературе, театру, живописи.
Вечера, посвященные слушанию классической музыки, сопровождались беседами о композиторах, о времени, в котором они жили. На этих вечерах Станислав Теофилович исполнял оперные арии, а Валентина Николаевна аккомпанировала и читала лекции. Шацкий руководил театром, где вместе с ребятами играли учителя. Ставились такие спектакли, как «Борис Годунов», «Ревизор» и другие.
К примеру, в «Ревизоре» Станислав Теофилович играл городничего. У младших детей был кукольный театр. Колонисты регулярно выезжали со своими постановками в окрестные деревенские клубы.[23]
Художник А.В. Гаврилов, воспитанник Шацкого ещё по обществу «Детский труд и отдых», после окончания Строгановского училища прибыл в колонию и организовал изостудию. Здесь ребята учились живописи, готовили декорации к спектаклям, занимались резьбой по дереву. Ребята очень любили студию, а своего педагога называли Гавгушей. Из этой студии вышло немало известных художников: В. Почиталов, Н. Анатольев, Ю. Скаткин, А. Лушин и другие.
С середины 1920-х годов в колонии работали талантливые педагоги Е.А. Кадомская, Н.П. Кузин, Д.Ф. Тамицкий, Е.А. Соколова и многие другие. Т.Т.
Шацкий в физическом кружке научил ребят монтировать детекторные радиоприёмники, которыми они привели в восторг всю колонию, когда впервые услышали голос Москвы. Это «чудо» приходили послушать крестьяне из окрестных деревень, а жители Белоусова попросили ребят сделать такой приёмник и для них.
Вскоре в колонии появилась «электричка» — так называли местную электростанцию. Внутреннюю проводку ребята прокладывали сами под руководством Теодора Теофиловича. На полях колонии загудел трактор, появились сеялка, косилка, жатка. Все эти машины обслуживали старшие колонисты. В эти годы колонию посещало много гостей.[20]
Вот как описывает эти визиты колонист 1920-х годов Юрий Скаткин:
Это было настоящее нашествие любознательных педагогов, которые для себя неведомое детское царство открывали. Чуть ли не вся Европа побывала у нас в гостях. И Америка не отстала — две знаменитости заинтересовались идеями Шацкого: Дьюи и Вуди… Пришлось колонистам в срочном порядке гостеприимную комиссию создавать — гостей встречать, по колонии водить, обедом угощать, концертами развлекать…
Учителя ехали и со всех концов нашей страны, чтобы познакомиться с опытом организации учебного процесса и воспитательной работы. «Станция вела интереснейшую работу, — писала Н.К. Крупская, — тысячи учителей посещали её, посещали и все приезжие из-за границы педагоги, удивлялись успехам и организованности ребят».
К концу 1920-х годов Первая опытная станция накопила огромный опыт работы в деревне. Усилиями педагогического коллектива были созданы новые организационные формы работы с детьми. Но вскоре для Станции наступает трудный период. В обществе сгущалась атмосфера подозрительности и недоверия.
Все дискуссии в педагогике были прекращены, прервались связи с зарубежными коллегами, и на смену пришли диктат и единоначалие. Противники Шацкого обвиняли его в том, что его программы «чудовищны», не отвечают задачам переходного периода от капитализма к социализму. Самого Шацкого обвинили в толстовстве, аполитичности, «интеллигентности» и, наконец, в правом уклоне. Чиновники из Наркомпроса и партийные руководители предъявляли ему претензии то за открытость перед Западом, то за увлечённость трудовым воспитанием.[8]
Н.К. Крупская и нарком просвещения А.В. Луначарский пытались защитить программу Шацкого. Но в это время было принято решение о переводе Луначарского на дипломатическую работу, а Крупская уже постепенно утрачивала своё влияние.
9 мая 1932 года Первая Опытная станция была закрыта. Причиной закрытия объявлялась необходимость экономии средств. На базе Станции в Москве была создана Центральная педагогическая лаборатория (ЦПЛ), которая должна была заняться обобщением передового опыта школ и учителей страны.
Шацкий был назначен руководителем ЦПЛ и по совместительству директором Московской консерватории, в которой он когда-то учился. Его жена тоже переезжает в Москву и занимается в ЦПЛ проблемами художественного воспитания детей.
Отныне школа-колония «Бодрая жизнь» становится средним общеобразовательным учебным заведением с интернатом и методическим центром для школ Угодско-Заводского района. В этот период в коллектив вливаются новые опытные педагоги: руководитель изостудии Д.И. Архангельский, М.С. Мякотин, А.Г. Орлова, А.А. Зерова и другие. Директором школы был назначен С.Н.
Ялтуновский. Сохраняя и развивая традиции Шацкого, педагоги работают над совершенствованием методик преподавания, трудового и эстетического воспитания.[19]
1934 год потряс колонию и всю педагогическую общественность страны: в Москве внезапно скончался Станислав Теофилович. Грубое отстранение от любимого дела трагически отразилось на здоровье учителя, и сердце его не выдержало.
Школе присваивается имя её основателя, и она стала называться школой-колонией «Бодрая жизнь» имени С.Т. Шацкого. В память о великом русском педагоге в 1936 году на территории колонии установлен памятник Шацкому (скульптор — С.Д. Меркуров). В период фашистской оккупации бюст был сбит с постамента и втоптан в грязь.
Лишь в 1949 году он был отреставрирован и установлен перед фасадом двухэтажного здания первой школы будущего города на улице Ленина.
В предвоенные годы школа по праву считалась одной из лучших в Московской области и РСФСР. С 1936 года директором школы-колонии стал М.С. Мякотин. В эти годы число колонистов составляло более 300 человек: треть из них живёт в интернате, остальные — приходящие из окрестных деревень. Среди колонистов немало сирот, были дети колхозников, дети из малообеспеченных семей рабочих и служащих.
Но были и такие, чьи родители занимали посты дипломатов, военачальников и правительственных чиновников (в том числе племянник Серго Орджоникидзе — Давид). Из-за высокого уровня учебной подготовки учиться здесь считалось весьма престижным.
В 30-е годы колония территориально представляла собой целый посёлок. Около двухэтажного здания школы размещался десяток небольших одноэтажных построек: столовая, клуб, интернаты для девочек и мальчиков, небольшая больничка, электростанция, изостудия, баня, прачечная, домики дачного типа для учителей и служащих. Направо, за зеленой оградой, находился опытный плодово-ягодный участок, а рядом со школой — большой стадион. Позади зданий — парк, берёзовая роща, расчищенная учениками, а в овраге — речка Репинка и любимый колонистами «Милый ключик».
Примерно в двух километрах от главного посёлка, через Репинку и овраг, в Морозово, размещалась другая часть колонии. Здесь, в особняке с башней, были устроены еще в начале 1920-х годов кабинеты биологии, физики и химии, хорошо оборудованные лаборатории, библиотека, подаренная еще Маргаритой Кирилловной, педагогический кабинет.
В Морозово находилась школьная оранжерея, которой восхищались все: от директора до первоклассника. Там росли и необычные яркоцветущие растения, и огурцы, и помидоры, и розы, и пальмы… Хозяином её был агроном и педагог Доминик Доминикович Каупуж, пожилой латыш. В 1937 году его арестовали как врага народа и отправили в лагеря. Впоследствии он был реабилитирован, дальнейшая судьба его неизвестна. В Морозово размещались и школьные мастерские, слесарные и столярные. Здесь изготавливалась и полировалась мебель, выполнялись металлические изделия.[11]
Между усадьбой Морозово и основной территорией школы размещалось подсобное хозяйство. Это третья часть колонии. Поля, луга, березовая роща и берег Протвы — всё принадлежало колонии. На полях рос клевер, овес и картофель, на огороде — лук, огурцы и клубника. На лугах паслись коровы, лошади, овцы… А в берёзовых рощах звенели птичьи голоса, соловьиные трели. Здесь и у «Милого ключика» назначали свидания влюблённые старшие колонисты.[2]
Колонисты очень любили свой дом и навсегда сохранили в памяти своих дорогих учителей. Многие бывшие педагоги «Бодрой жизни» стали крупными учёными в этой области, членами Академии педагогических наук (АПН). Валентина Николаевна Шацкая стала профессором, академиком, директором Института художественного воспитания АПН. В этой должности она работала до конца жизни.
В 60-70-е годы она бывала частым гостем Обнинской школы № 1 им. Шацкого.
Трагический 41-й положил конец судьбе этого уникального учебного заведения, гордости наших мест. 15 октября, когда фашистские войска приближались к Малоярославцу, колония была эвакуирована с последним поездом в Челябинскую область. Вывезены были сироты и дети, которые не могли вернуться в свои семьи. Но большая часть детей вернулась к родителям. Выпускники школы-колонии прошлых лет и только что получившие аттестаты, а также многие учителя ушли на защиту Родины.
История «Бодрой жизни» закончилась в октябре 1941 года. Оккупанты разграбили имущество колонии, сожгли мебель, библиотеку школы и личные библиотеки педагогов. Однако постройки тогда сохранились — они были разрушены уже при строительстве нового города. Две из них, начальная школа и общежитие девочек, целы и сегодня. На улице Шацкого сохранилось и несколько домиков для учителей.
Тридцатилетняя деятельность удивительного научно-педагогического учреждения, любимого «дома радости» для колонистов, слава о котором прогремела по всей стране, сыграла огромную роль в развитии народного образования.[19]
Источник: studentopedia.ru